Несмотря на то, что естественное развитие общества вновь поставило во главу угла человека, его права, эмоции и чувства, домашнее насилие остаётся крайне частым спутником жизни многих семей.
По данным органов внутренних дел и опыту работы центров социальной помощи семье и детям ежегодно 30 – 40% насильственных преступлений совершается именно в семьях. 70% жертв насильственных посягательств, совершенных в семье, — это женщины и дети, а также и пожилые люди. Правозащитники и социальные службы продолжают бить тревогу: они уверены, что эти данные крайне занижены. Побои в семье — явление настолько частое и обыденное, что реальную статистику о жертвах брать просто неоткуда: всё происходит за закрытыми дверями с молчаливого одобрения услужливых соседей. В нашей культуре не принято выносить сор из избы, поэтому о таких вещах в обществе не разговаривают. Если тема домашнего насилия всё же становится предметом разговора, зачастую общество начнёт осуждать не агрессора, а его жертву. «Раньше надо было думать», «Так и надо. Чтоб знал» — самые распространённые оправдания произошедшего. В дела посторонних и вовсе стараются не вмешиваться. «Сама виновата» — слышим мы ответ молодой коллеги, разглядывая свежие синяки на лице. «Папа за двойку отругал», — так объясняет одноклассникам свою разбитую губу третьеклассник Дима. «Не обращай внимания, это сосед с женой опять поругался», — успокаивают гостей, пока из-за стены доносятся рыдания и звуки ударов.
Но применение силы — только одна из форм домашнего насилия. Помимо непосредственно физического воздействия, когда результат семейной тирании нагляден и ощущается телом, существует и второй вид — психологический. Если мы закрываем глаза на крайнюю форму проявления домашней тирании, то о предотвращении психологической травли дома и речи не идёт. Она оправдывается сложным характером, трудной жизненной ситуацией, особенностями воспитания. Кто-то даже утверждает, что агрессора вынуждают быть таким: обстоятельства, окружающие, погода… Люди придумывают что угодно, чтобы снять с агрессора ответственность за его действия, не думая о том, что именно с таких мелочей, как постоянные и систематические издёвки и высмеивание человека, оставаясь безнаказанными и пропущенными мимо ушей, и начинается путь к первым ударам.
Портрет агрессора
Важно знать, что агрессор искренне верит в свою правоту и может даже «на самом деле» желать «только самого лучшего» своей жертве. Он считает свои действия абсолютно оправданными, ведь он не воспринимает окружающих людей личностями равными себе, живыми людьми со своими мыслями и желаниями. Для него они — объекты, способ достижения его собственных целей и идеалов. Он может думать, что по-настоящему их любит, дорожит ими и помогает им стать лучше, но искаженное восприятие реальности не позволяет ему оценить свои действия. У него отсутствуют эмпатия и сочувствие, за них он принимает проецируемые на жертву свои собственные мысли и убеждения, впрочем, такие же настоящие и искренние. Агрессор — потрясающий манипулятор, но действует интуитивно. Редкие люди после вспышки ярости думают «я сейчас извинюсь, она меня простит, и я смогу продолжить её угнетать». Они действительно раскаиваются, начинают извиняться, засыпать подарками, пытаются загладить свою вину. Кто-то даже осознаёт неприемлемость своих поступков и хочет измениться. Но из-за въевшейся в самое нутро общества культуры насилия, где люди, «не заражённые» травматическим опытом, оказываются в меньшинстве, агрессор просто не знает способов жить и мыслить иначе. Ему сложно учиться новой реальности, ведь он привык добиваться своего грубой силой, а вот навык работы над собой ему недоступен. Он не умеет жить по-другому. Скорее всего, агрессор сам систематически подвергался насилию в детстве, но вместо того, чтобы, помня свои чувства, не допустить передачи «заразы» дальше, он перенял этот образ жизни как единственно верный.
Психологическое насилие в семье — не «более лёгкая» форма домашнего насилия, а просто другой вид его проявления. В чём-то домашняя травля даже опаснее, ведь если бы человек изначально методически не подвергался ментальному прессингу, у него хватило бы сил уйти от агрессора после первого же рукоприкладства. Психологическое насилие не обязательно (но крайне вероятно) перерастёт в физическое, но впоследствии избавиться от заработанных в таких отношениях психологических травм будет крайне сложно. Жертве, которой и так сильно досталось, придётся снова «пережить» это в своей голове (самостоятельно или с помощью психолога), иначе она рискует снова попасть в зависимость от домашнего тирана.
У всех может быть плохое настроение и сложные жизненные ситуации, в которых невозможно контролировать свои чувства и эмоции. Разница между уставшим человеком и домашним тираном заключается в том, что тиран срывается регулярно, методично, и делает это целенаправленно, так, чтобы причинить как можно больше боли. К сожалению, отправную точку грядущего насилия вычислить достаточно сложно, ведь ни жертва, ни даже сам агрессор поначалу не знают, что происходит. Последствия применения насилия в семье колоссальны, они влияют на все сферы жизни всех членов семьи, даже тех, кому по какой-то счастливой случайности повезло избежать действий тирана. Одно ясно точно: если избежать насилия не удалось, необходимо сделать всё, чтобы разорвать этот круг и вырваться из цепких лап угнетателя. Конечно, каждый человек заслуживает второй шанс, но не в случаях, когда на кон уже поставлены жизнь и здоровье, ваше и ваших близких.
