Виктимблейминг — слово страшное и незнакомое, особенно для тех, кто английский в школе учил, но так и не доучил. В русском языке прямого аналога ему нет, и это не удивительно: очень сложно дать название чему-то, что настолько прочно укоренилось на всех уровнях нашей культуры, что никогда и не воспринималось как что-то обособленное и самостоятельное.
Виктимблеймингом называют перенесение ответственности за произошедшее на жертву, обвинение пострадавшей стороны в том, что это именно она своими действиями спровоцировала преступника на совершенное против неё действие. Чтобы понять, о чём идёт речь, вспомните, как однажды попались на чей-то обман, а вместо поддержки получили от близких фразу: «Конечно, тебя обманули! А сама чем думала, когда соглашалась?» Украли кошелёк? Надо лучше следить за вещами. Ребёнок грубит маме? Плохо воспитала. Напали на улице? Нечего ходить ночью по пустынным переулкам.
Это явление затрагивает все сферы жизни, но самыми частыми и наиболее уязвимыми жертвами виктимблеймеров являются женщины, подвергающиеся домашнему насилию, и женщины, пережившие изнасилование. Эти женщины как никто другой нуждаются в поддержке окружающих, но сталкиваются с ещё большим давлением и в результате переживают травму дважды.
Проблему виктимблейминга в России обнажил резонансный 2016й год, когда почти одновременно в сети и по телевидению разворачивались два громких скандала. С одной стороны, вся страна следила за развитием истории изнасилованной на вечеринке у друга шестнадцатилетней школьницы Дианы Шурыгиной. Девочку-подростка обвиняли в жажде выгоды, шантаже и привлечении внимания к собственной персоне, в интернете началась настоящая массовая травля, а шуточка про «восемь лет строгача» мгновенно стала частью народного фольклора.
В социальных сетях в это время развернулся флешмоб #ЯнеБоюсьСказать, в рамках которого обычные женщины на своих страничках в социальных сетях рассказывали о пережитых ими домогательствах. Акция мгновенно стала массовой и не только показала, что подвергнуться насилию может каждая, независимо от возраста, рода деятельности, внешности и поведения, но и вскрыла низкий уровень эмоциональной состоятельности общества в целом. В ответ на опубликованные истории участницы зачастую получали обвинения в желании любиым путём привлечь к себе внимание и преувеличение проблем. По результатам опроса ВЦИОМ примерно 44% россиян считают, что жертва насилия сама спровоцировала нападение на неё.
Удивительно, но атаки виктимблеймеров являются всего лишь отражением их собственных скрытых страхов. В виктимблейминге мы видим, как работает своеобразный коллективный механизм психологической защиты. Первоначально, сразу после вскрытия факта произошедшего, жертва получает-таки долю сочувствия. Общественное сознание понимает, что произошедшее — плохо, и что жертва — действительно жертва. Но по мере раскрытия подробностей, когда становится ясно, что жертва никак не могла предотвратить, например, изнасилование, сторонний человек всё равно старается найти ему какое-то объяснение. «Значит, жертва сама спровоцировала изнасилование. Значит, она не такая, как все, не соблюдает правила, а потому «испорченная» и заслуживает наказание». Таким образом он словно вычёркивает себя из категории тех, кто может подвергнуться такому же нападению. Преступник либо исчезает из истории как факт, либо становится карателем за нарушение «общепринятых» норм. В первую очередь виктимблейминг — это отрицание случайности атаки, создание иллюзии собственной безопасности. Общество обвиняет жертву не из неприязни к ней, а от страха того, что с ней произошло.
Виктимблейминг происходит и в том случае, когда человек понимает, что не может помочь жертве перестать чувствовать себя плохо. Если мы знаем, что в результате наших действий человек моментально станет счастливым, мы кинемся помогать ему, не раздумывая. Например, если у вас на улице выхватят сумку, вероятность того, что свидетели обвинят вас в произошедшем, крайне мала. Кто-то бросится догонять преступника, кто-то поможет вам связаться с полицией, кто-то просто поддержит вас, чтобы вы почувствовали себя лучше. Однако жертвы изнасилования от дружеских объятий и слов «всё будет хорошо, ты справишься» веселее отчего-то не становятся. Человек, привыкший видеть сиюминутный результат своих действий, сталкивается с ситуацией, когда его усилия кажутся совершенно напрасными. Тогда его психика тоже включает механизм защиты, но теперь уже не ради чувства безопасности, а для собственной поддержки: «Я помогаю ей, а она продолжает грустить. Наверное, ей нравится такое состояние».
Всё вышеописанное, конечно же, пусть и объясняет логику виктимблеймеров, но совсем не означает, что их действия могут быть оправданы. Зачастую виктимблеймеры — люди категоричные, не стесняющиеся в выражениях, бросающиеся громкими фразами. Они отличаются повышенной долей цинизма и отсутствием элементарного сочувствия. Травя жертву, они укрепляют свою низкую самооценку, ведь собственными успехами её восстановить не получается.
Для начала, выбросьте из своего лексикона фразу «сам виноват». Навсегда. Даже из дружеских разговоров и подначиваний. Запомните: жертва не может быть ответственной за то, что с ней случилось. В произошедшем всегда будет виноват тот, кто «не сдержался». Столкнувшись с жертвой насилия, помните, что вы в этой ситуации — лицо третье. Жертва обратилась к вам, потому что ищет поддержки и заботы, а не для того, чтобы привлечь к себе внимание. Постарайтесь проявить максимум эмпатии, действуйте медленно и терпеливо, и не давите на неё. И самое главное — верьте пострадавшей. Ей незачем врать.
